В Тюмени, возле горсада, из троллейбуса высаживалась семья. Лысоватый папаша, лет сорока восьми, рыжая и визглявая жена, лет двадцати девяти с небольшим, и пара детей, совсем не похожих на отца. То есть, не лысые.

У семьи была громадная поклажа: три чемодана, саквояжи, пара авосек.

Пока лысый суетился, троллейбус стоял, пассажиры нетерпеливо переминались.

Наконец, квартет эвакуировался, но застрял последний саквояж, самый огромный, встав поперёк между поручнями.

– Какой ты неказистый! – забухтела на мужа жена.

Лысый что-то отвечал ей матом, и испариной на лысине, дети вслушивались,

Водитель троллейбуса, не разглядев трофея, тронулся, полагая, что полудурки покинули салон. В этот момент лысый сунул руку, ухватившись за недостающую поклажу.

Руку зажало, в районе предплечья, и лысый побежал задом наперёд. Бежал он степенно, подбрасывая ноги, набирая ход. Все завопили:

– Человек, там человека зажало! – но водитель не слышал, видимо, осточертевший от сутяжников. К тому же при разгоне троллейбусы завывают, словно оплакивая мезальянс.

Супруг, подпрыгивая, скакал рядом с троллейбусом, и по пути снёс две тумбы, слава богу, по касательной, – иначе б его опрокинуло, и он превратился в воина, захваченного басмачами.

У меня в голове маячила весёлая детская песенка: «Он бежал и сильные рога, задевали тучи-облака…»

Пассажиры застучали в стекло и троллейбус остановился. Лысый вытащил саквояж и посеменил назад к остановке. Рыжая облаивала его, словно скорбела, что не шибанулся о столб. Поэтому я против разновозрастных браков.

Запись от Дмитрия Хоботова.