Сергей Мягков, студент субтильный, интеллигент в четвёртом поколении, «какашка» не скажет, пришёл сдавать зачёт по сопромату. Он подошёл к дверям аудитории, возле толпились смертники, и тихо спросил:
– А как зовут Годзевича? – интеллигентно и колоратурно
Годзевич, это препод, который казнил.
К Сергею услужливо подскочил студент Чубаев и, сдвинув брови, отчётливо произнёс:
– Генрих Генрихович.
– Генрих Генрихович, – мечтательно произнёс Сергей. Это единственное, что он знал из сопромата.
Для проформы он полистал конспект, и зашёл в аудиторию.
– Генрих Генрихович… – нежно спросил он. – Где можно сесть?
– Что-ооо-оо? – переспросил Годзевич. Его звали Владимир Георгиевич.
– Генрих Генрихович… – ещё нежнее прошептал Сергей, голосом отоларинголога, ведущего приём.
– …вы меня ещё Шелленбергом назовите!!! – перебил Годзевич. – Даже имя преподавателя не знаете! что шепчете, как на спиритическом сеансе? вон!!!
Серёжа покраснел как брачующаяся лань.
– Вон! – прокричал ему вслед Годзевич, задрав очки на лоб.
Чубаев пошёл следом. Пока Серёжа, вихляя бёдрами, семенил по коридору, Чубаев бодро начал:
– Владимир Георгиевич, – деловито кашлянув.
– Да, – по-военному откликнулся Годзевич. – Садитесь, берите билет. – Сам подумал: «Хорошо хоть имя лектора знает… не все в этой группе полудурки…»
«Мудак, может хоть тройку поставит?» – подумал Чубаев. Он тоже ничего не знал, но за имя ему поставили тройку с минусом.
А Серёжа, наевшись в буфете седативных пирожков, сдавал сопромат семь или восемь раз. Лето длинное – сдавай не хочу. Провозился до августа или сентября, на Урале жарко, лафа.
А Чубаев отдыхал у тёти в Алуште. Жирный, загоревший приехал. И ещё вина крымского привёз.
Получается, если вперед хромой девушки одноглазую пустить, то хромая быстрее замуж выйдет?
Запись от Дмитрия Хоботова.