Сергей Мягков, студент субтильный, интеллигент в четвёртом поколении, «какашка» не скажет, пришёл сдавать зачёт по сопромату. Он подошёл к дверям аудитории, возле толпились смертники, и тихо спросил:

– А как зовут Годзевича? – интеллигентно и колоратурно

Годзевич, это препод, который казнил.

К Сергею услужливо подскочил студент Чубаев и, сдвинув брови, отчётливо произнёс:

– Генрих Генрихович.

– Генрих Генрихович, – мечтательно произнёс Сергей. Это единственное, что он знал из сопромата.

Для проформы он полистал конспект, и зашёл в аудиторию.

– Генрих Генрихович… – нежно спросил он. – Где можно сесть?

– Что-ооо-оо? – переспросил Годзевич. Его звали Владимир Георгиевич.

– Генрих Генрихович… – ещё нежнее прошептал Сергей, голосом отоларинголога, ведущего приём.

– …вы меня ещё Шелленбергом назовите!!! – перебил Годзевич. – Даже имя преподавателя не знаете! что шепчете, как на спиритическом сеансе? вон!!!

Серёжа покраснел как брачующаяся лань.

– Вон! – прокричал ему вслед Годзевич, задрав очки на лоб.

Чубаев пошёл следом. Пока Серёжа, вихляя бёдрами, семенил по коридору, Чубаев бодро начал:

– Владимир Георгиевич, – деловито кашлянув.

– Да, – по-военному откликнулся Годзевич. – Садитесь, берите билет. – Сам подумал: «Хорошо хоть имя лектора знает… не все в этой группе полудурки…»

«Мудак, может хоть тройку поставит?» – подумал Чубаев. Он тоже ничего не знал, но за имя ему поставили тройку с минусом.

А Серёжа, наевшись в буфете седативных пирожков, сдавал сопромат семь или восемь раз. Лето длинное – сдавай не хочу. Провозился до августа или сентября, на Урале жарко, лафа.

А Чубаев отдыхал у тёти в Алуште. Жирный, загоревший приехал. И ещё вина крымского привёз.

Получается, если вперед хромой девушки одноглазую пустить, то хромая быстрее замуж выйдет?

Запись от Дмитрия Хоботова.