В Новосибирске, по ленд-лизу, получили военный бомбардировщик Б-25, «Митчелл». Определили в аэрофотосъемку. Двухкилевой, ревущий, он мобильно уходил в небо, разрывая облака. Командиром назначили военного лётчика, отставного, по кличке Борода. И вот, решили испытать машину, полетать над местностью, на бреющем, отработать фотосъемку поверхности, всякие геосинклинали.
Взлетели, шло как по маслу, задание выполнено, взяли курс обратно, на Толмачёво, аэропорт в Новосибирске. А маршрут как раз через рынок лежит. День субботний, толкучка знатная, народу уйма. И тут Бороду осенило: решил он на базар спикировать, плебса попугать. Велика у лётчика ненависть к торгашам, как у любого советского человека. Плюс, озорство, присущее асам.
Зашёл Борода в пике, взревел самолёт, чёрной молнией понёсся к земле. Народ после войны пуганый, кинулся во все стороны, думал – бомбят. Куры в разные стороны заметались, кудахчут, – коровы ревут, кони бьются. Толпа прилавки сносит в панике, дыни-арбузы мячами прыгают, картофель картечью рассыпается. Хаос и ужас. Яйца в яичную скорлупу втоптали, а молоко – на тротуар, ботинки сметаной смазаны.
Вызвал после авианалёта, в понедельник, Бороду секретарь обкома.
– Ты чего, негодяй, вытворяешь?
А Борода лучит светлые глаза: так мол и так, товарищ начальник, самолёт нам вручен, испытать надобно на разных режимах. А что народ пуганый – не виноваты; война былая. И не виноваты мы, что рынок по дороге. Торгаши у нас трухлые, дезертиры сплошные, всего боятся. И народ сбаламутили.
Простил начальник Бороду, посмеялся и отпустил. Секретарь, как выходец с рабочих окраин, тоже торгашество ненавидел. Лютой пролетарской ненавистью, а «Митчелл» помог. Правда, бабушка одна, говорят, в обмороке умерла. Эвтаназия.
Запись от Дмитрия Хоботова.